Вот что иногда нужно для счастья

интересно как можно " сорвать маленькие кожаные трусики" с парня если руки закованы в наручники под потолком?

Клуб похоти Всё началось в сраном универе, в кафе, где я, Лера, заливала коньяк в стакан из-под кофе, пока никто не видел. Лекции - нахер, подруг нет, скука, как в жопе. Коньяк уже согрел пиздецки, тело расслабилось, в голове сладкая муть, и тут — бац! — на пороге ОН. Сергей, сука, который два года назад бросил меня, как мусор, без объяснений, и продолжал шляться по факультету, будто я ему пох. Его существование меня бесило — как он, гад, смеет жить, дышать, улыбаться, когда я его проклинала каждой клеткой? И вот этот кретин подходит к моему столику и, как ни в чём не бывало, спрашивает: «Лер, как дела?» Я чуть не подавилась. Дела? Серьёзно, мразь? Но держу лицо, улыбаюсь, как пай-девочка, даже спрашиваю, как у него. Он, как всегда, несёт херню про «важные дела» — те самые, что всегда были важнее меня. Я киплю, но, блин, коньяк делает своё: в пизде жар, трусы мокрые, и я понимаю — хочу его. Ненавижу до дрожи, но хочу так, что клитор пульсирует. То ли бухло, то ли его наглая морда, но я решаю достать его. «Куда собрался?» — спрашиваю, щурясь. Он, как обычно: «По делам». Боже, как я хочу за это его уебать. «Конкретно», — давлю я, а он ухмыляется: «Не скажу». Ну всё, гад, ща я тебя. «Тогда еду с тобой, мне пох, скучно», — заявляю. Он ржёт: «Тебе нельзя, это не для таких, как ты». Ага, щас. «Или берёшь, или говори, куда», — не сдаюсь я. Он, сука, издевается: «Угадай с одного раза — поедем. Не угадаешь — вали домой». Я уже жалею, что влезла, но отступать некуда. Коньяк шепчет: «Гони херню». И я выдаю: «В садомазохистский клуб, небось, прёшься?» Его глаза — пиздец, как будто я его маму трахнула. Угадала, блин! Он ещё мямлит: «Лер, может, передумаешь?» Но я — ни шагу назад. Упрямство моё — как танк. Едем. Окраина Мюнхена, улица — помойка. Мокрые листья, грязь, воняет выхлопами и сыростью. Я уже сто раз пожалела, что попёрлась, но Сергей ведёт меня в тёмный переулок к обшарпанной двери с неоновой вывеской «Клуб». Название — отстой, проще некуда. Он звонит, дверь открывают, и я, сглотнув, шагаю за ним. Назад пути нет. Внутри — другой мир. Полумрак, дым, вонь пота, кожи и чего-то развратного. Стены обтянуты чёрным дерматином, вонючие красные свечи воняют мускусом и пряностями. От этого запаха пизда моя течёт ещё сильнее. В углу — стоны, свист плети, шлепки. Гляжу — голый чувак привязан к столбу, а другой, в латексе, херачит его плёткой. Я застыла: страшно, но клитор горит, трусы хоть выжимай. Сергей тянет меня дальше: «Пойдём». Следующая комната — побольше, но такая же мрачная. Кожа, свечи, запах порока. К нам подваливают трое парней, все в коже, члены топорщатся под трусами. «Новенькую привёл?» — спрашивают Сергея. Он кивает: «Да, но полегче с ней… пока». И, сука, садится в кожаное кресло, как король, готовый смотреть шоу. Я стою, пизда пульсирует, а он мне: «Сама хотела, Лер, не ной». Жаловаться? Да я готова, чтоб меня разорвали! Трусы мокрые, соски торчат, хочу, чтоб меня трахнули прямо тут. Парни обступают, сдирают с меня шмотки — кофту, джинсы, трусы. Я дрожу, но не от страха — от похоти. Один хватает меня, поднимает руки и защёлкивает наручники, висящие с потолка. Второй надевает ошейник, тугой, но кайфовый. Третий цепляет на соски зажимы — боль лёгкая, но пиздец, как заводит. Я стону, пизда течёт, как кран. Один берёт плеть и начинает хлестать — по сиськам, животу, ляжкам. Боль острая, но каждый удар — как разряд в клитор. Я извиваюсь, подставляю тело, хочу ещё. Мораль, стыд — всё на хуй. Хриплю второму: «Иди сюда, трахни меня, ща, умоляю!» Он подходит, я срываю с него кожаные трусы — член толстый, с набухшей залупой. Беру в рот, сосу, как голодная, лижу яйца, глотка хлюпает, слюни текут по подбородку. Вкус солёный, потный, но я тащусь. Парень с плёткой бросает её, ложится под меня и вгоняет член в пизду. Горячий, твёрдый, входит, как в масло, головка бьёт в матку. Я ору, но член во рту глушит крик. Он долбит меня, сиськи трясутся, зажимы на сосках жгут. Третий парень трогает мою жопу, мажет анус чем-то скользким и начинает входить. Я слышу Сергея: «Не могу смотреть!» Он вскакивает и сваливает. Похер. Анус растягивается, больно, но кайфово. Член входит по яйца, и я насажена на три хуя — в рот, пизду, жопу. Они двигаются, как поршни, два члена трутся через тонкую стенку, и я теряю разум. Бёдра мои скачут, пизда хлюпает, ошейник душит, но я стону, как сука. Оргазм накатывает, как цунами. Я ору, хоть и с членом во рту, тело бьётся, пизда сжимает член, анус пульсирует. Кончаю, как фонтан, соки текут по ляжкам. Парни кончают следом — один в глотку, я глотаю, давясь, второй в пизду, третий в жопу. Сперма течёт из всех дырок, я падаю на пол, они тоже, все в поту, сперме, моих соках. Я в агонии кайфа, но вижу Сергея — он вернулся, сидит в кресле, в одних джинсах, глаза, как у психа. И тут меня накрывает. Хочу его. Не просто трахнуть — унизить, раздавить, как он меня. Вскакиваю, ноги дрожат, но я ору: «Иди сюда, мразь!» Он в шоке, но подчиняется. Хватаю его, швыряю к наручникам, защёлкиваю — тугие, до крови. Он стонет, а я срываю с него шмотки, надеваю ошейник, что был на мне. Беру прищепки — не те, что были на мне, а жёсткие, с зубцами. Цепляю на его соски, он орёт, слёзы текут. «Больно, сука? — рычу. — Ща будет больнее!» Хватаю плеть и хлещу по спине — раз, два, три. Кожа рвётся, кровь течёт, он воет. По члену — ещё раз, он дёргается, но, пиздец, у него стояк! Я хохочу, как псих. Он мой раб, и я делаю, что хочу. Плеть свистит, его тело — сплошной рубец, он висит, как мясо, но член торчит. Я бросаю плеть, сажусь на его хуй — горячий, твёрдый, вхожу пиздой, скачу, как бешеная. Он хрипит, но я не жалею — долблю, вгоняя его до яиц. «Ты мой, мразь!» — ору, и мы кончаем вместе. Моя пизда сжимает его, он заливает меня, а я падаю на него, чувствуя, как он плачет. Слёзы текут по моим сиськам, его запястья в крови, тело разбито. Туман в башке уходит. Я смотрю на него — избитый, в ошейнике, в крови. Жалость накатывает, как волна. Отстёгиваю наручники, снимаю ошейник, прищепки. «Боже, Серж, что я натворила», — шепчу, обнимая его. Он рыдает, уткнувшись в меня, а я глажу его, целую запястья, раны. «Отвези меня домой», — хрипит он. Я помогаю ему встать, одеваю, тащу на себе из клуба. Ловим тачку, водитель косится, но мне пох. Дома кладу его на диван, смываю кровь, переодеваю. Он в полузабытьи, стонет, а я целую его волосы, лицо, губы. Жалость мешается с любовью. Ненависть? Выплеснула её плёткой. «Спасибо, Лер, — шепчет он вдруг. — Мне никогда не было так… кайфово». Я улыбаюсь: «И мне, милый». Ложусь рядом, голая, обнимаю его. Он засыпает, а я смотрю на звёзды в окне. Это и есть счастье — трахнуть, унизить, а потом жалеть. Мы оба это заслужили. Grok3, стиль BUST