Впрочем, с учётом разницы во времени, сделать это нам было несложно. Мы с приятелем наскоро умылись, почистили зубы и… Кстати, я ж ничего не сказал про их санузлы! А это, поверьте, тоже для нас стало шоком!
Всего в таунхаусе их два: один внизу, при входе, а второй расположен как бы между вторым и третьим этажами, то есть там, где лестница поворачивает и ведёт дальше вверх или вниз.
С одной стороны, очень умно придумано – не надо тратить под отхожее место полезную жилплощадь. Но вот чего мы никак не могли понять, это что помешало сделать тут нормальную дверь? Ну, если и не нормальную, то хоть какую-нибудь! Вместо двери в проёме висела занавеска из разноцветных целлофановых полосок. И вот как, простите, прикажете всеми этими удобствами пользоваться?!
В общем, постояв по очереди друг другу «на шухере», мы привели себя в порядок и спустились вниз завтракать. Хозяйка заявила, что она никогда по утрам не ест, а отец семейства расположился во главе стола. Его дети уселись по правую от него руку. Ну, а мы расположились по левую.
На столе была не каша, не бутерброды и даже не яйца с сосисками. Стоял большой прозрачный кофейник со свежесваренным чёрным кофе и блюдо со знаменитыми льежскими вафлями. Они были, конечно, необыкновенно вкусными, с хрустящими сахарными кристалликами в толще ароматного теста. Но мы с Лёхой совсем не наелись.
Так с урчащими животами и сели в микроавтобус, где нас уже поджидали наши друзья и оба сопровождающих. По дороге мы наперебой делились впечатлениями о том, как прошли первые часы пребывания на чужбине.
К моему удивлению, Rolland и Stephanie тоже поехали с нами. Я не сразу их заметил, так как они, вероятно, вошли через заднюю дверь и уселись вдвоём на самом последнем сиденье.
Белолицая краса облачилась в светлую обтягивающую футболку и тонкие голубые джинсы. В них её худые ножки выглядели словно спички. Она вертела в руках маленький фотоаппарат, отречённо смотрела в пол и жалась к брату.
Мне как-то даже не верилось, что она наша ровесница. Наши одноклассницы – вон какие уже взрослые, а эта, как у нас говорят, «совсем дитё дитём». Не знаю… Возможно, она именно этим меня и зацепила.
Всю дорогу, пока мы ехали, я постоянно боролся с желанием обернуться, чтобы посмотреть на неё и хотя бы краешком глаза увидеть её совсем ещё плоские сиськи с махонькими торчочками сосков. Обтянутые эластичной тканью, они просто манили мой взгляд снова и снова.
Вот на наших девиц на физкультуре я почему-то никогда не пялился. Пацаны-то – понятное дело! Но мне как-то пофиг всегда было. А тут… Не понимаю, что на меня нашло!
Наконец мы доехали до первого музея. А потом до второго и третьего сразу. Скучновато, честно говоря, было таскаться толпой за экскурсоводом. Да и вникать в его болтовню, в которой мы едва ли могли разобрать только половину, всем быстро надоело.
Rolland и Stephanie тоже ходили с нами, но держались особняком. В какой-то момент я заметил, что и девчонка тоже стреляет в мою сторону любопытствующим взглядом и периодически шепчется с братом. Тот сохранял каменное выражение лица и никак на её слова не реагировал.
Немного осмелев, она достала фотоаппарат и стала нас фотографировать. То общий план всей группы, то пару девчонок возле какого-нибудь экспоната, то нас с Лёхой заснимет. Заметив это, мы стали наигранно ей позировать, а мой друг даже немного покривлялся, чем вызвал едва заметную улыбку на её грустноватом до этого личике.
Мы не поверили нашему счастью, когда экспозиция закончилась, и нас выпустили на свежий воздух. До обеда, заказанного в ближайшем кафе, как нам объяснили, оставалось ещё минут сорок, и мы зависли на это время в небольшом парке поблизости.
Девочки наши практически сразу облепили Rolland’a – и давай с ним знакомиться! От волнения у них из головы все французские слова повылетали. Мы с моим приятелем немного поехидничали между собой по этому поводу, но мешать им не стали.
Андрюху и Макса ангажировал наш «замминистра по медицине», уговорив сходить с ним в магазин в качестве переводчиков. Ну, а мы с Лёшкой уселись на лавке в тени какого-то каштана.
Становилось жарковато. Лёха даже захотел снять с себя футболку, но я уговорил его так не делать. Уж очень мне не хотелось, чтобы Stephanie сочла его, а значит заодно и меня, как его друга, неотёсанным дикарём.
Она тем временем, оставшись в одиночестве, присела на край округлой чаши небольшого фонтана и от нечего делать принялась трогать пальчиками прохладную гладь воды. К ней подошла наша учительница, и они стали о чём-то болтать.
Мне стало до жути интересно, о чём они говорят, и я решился подойти к ним. Это было гораздо проще, чем заговорить со Stephanie, пока она была одна.
- Ты куда? – окликнул меня Алексей, когда я поднялся с лавки.
- Ты посиди, я сейчас… – отмахнулся я от него.
Оказалось, что обсуждали они сомнительную, на мой взгляд, архитектурную ценность находящейся в центре фонтана скульптурной композиции. Это была не то роза, не то лилия, выполненная из серого-белого мрамора, из центра которой било несколько водяных струй.
- Вообще, я очень люблю фонтаны, и знаю почти все в Брюсселе. – скромно сказала Stephanie, когда я подошёл. – И среди них есть куда более интересные, чем этот.
- В самом деле? – заинтересовалась Ирина Андреевна. – расскажешь нам о них?
- Конечно. Например, один из них принято считать символом нашего города. Он был установлен ещё в 1619 году.
- Вот это да! – вмешался я. – И неужели он до сих пор работает?
- Разумеется. Ведь за ним постоянно следят и бережно охраняют. О, кстати! Он ведь находится здесь совсем не далеко. Если хотите, могу отвести вас к нему прямо сейчас.
- А что, я бы с радостью прогулялся! – подхватил я эту идею.
- Ирина Андреевна! Ну, пожалуйста!.. – вторил мне подошедший к нам Лёха. – А то так есть хочется… что аж переночевать негде! А так хоть прогуляемся…
Всё это он сказал, конечно, по-русски, чтоб не смутить девушку нашими абстрактными приколами. Учительница глянула на часы, потом на уже почти оседлавших Rolland’а наших девочек и нехотя согласилась на этот небольшой предобеденный променад.
По дороге мы сообщили нашим зависшим в магазине электроники соотечественникам, что будем ждать их через полчаса в кафе. А сами направились петлять по переулкам старого города.
Stephanie шагала первой. Следом шли я, Лёха и Ирина Андреевна. Замыкали шествие Rolland и девчонки, звонко хохоча над его бесконечными шутками.
Лицо его сестры почти всегда оставалось серьёзным, и ничто не выдавало подвоха с её стороны. Не знаю, может, для них, бельгийцев, это никакой и не подвох вовсе. Но для нас то, что мы увидели, было очередным шоком.
В окружении обычных с виду городских многоэтажек, в створах каменной арки на высоком постаменте стоял… Кто бы вы думали?.. Отлитый из потемневшей от времени бронзы совершенно голый пацан, на вид лет пяти от роду.
Но он ведь не просто так там стоял! Подбоченившись правой рукой, в левой он держал свой писун и… писал! Да, писал, прямо при всех! Направленная вперёд тонкая струя выгибалась дугой и булькала в чашу импровизированного фонтана.
Разинув рты, мы глазели на этот, с позволения сказать, символ бельгийской столицы и не знали, как реагировать. Одноклассницы тихонько хихикали и перешёптывались, Лёха тоже давился от хохота. И только бедная наша Ирина Андреевна не знала, куда отвести взгляд. Так, чтобы и на позор на этот не смотреть, и с нами глазами не встречаться.
Но самое интересным было поведение Stephanie. Она переглядывалась с братом и чуть заметно улыбалась. По ней было видно, как она довольна результатом этой своей эпатажной проделки. Спустя пару минут она сообщила нам, что непотребство это называется «Manneken Pis», и затем с совершенно серьёзным лицом начала рассказывать всякие легенды и истории, связанные с этой статуей.
Меня же переполняли непонятные чувства. С одной стороны, было, конечно, ржачно. Но с другой, я бесился из-за того, что нас привела сюда эта малохольная с виду девчонка. В какой-то момент я внутренне так на неё разозлился, что стал представлять себе её сидящей без штанов на высоком постаменте вместо этого мальчика, и прилюдно писающей.
Как ни странно, от этого чуточку полегчало. Правда, в штанах при этом у меня что-то взбудоражилось, и я решил отвлечься, чтобы ненароком не выдать своего конфуза.
А потом мы пошли обедать. На первое был протёртый овощной суп, местные называют его «Le potage». Никогда не пробовали? И не надо. Зато на второе дали котлеты с картошкой. Вот это я понимаю! Правда, чай у них пить не принято. Совсем. Они запросто могут запить сытный обед стаканом воды из-под крана. Вот и нам вынесли несколько графинов холодной воды с каким-то розовым сиропом.
