Глава 1
Мне уже за тридцать — возраст, когда жизнь, казалось бы, должна обрести чёткие контуры. Но судьба, хихикая в ладошку за спиной, как озорная подружка, вручила мне роль, о которой говорить неловко даже в полумраке спальни — безотказной «соски» для мальчиков, ровесников моей дочери.
Ирония? Безусловно. Но разве не предупреждали об этом пять браков, рассыпавшихся словно бусинки с ветхой нити? Год одиночества — и пустота меж бёдер заныла, требуя заполнения стальным клинком, готовым разорвать шелковую преграду стыдливости.
Мой мир не был пуст — рядом резвилась Алсу, дитя бунтарской крови, зеркальный отблеск меня прежней, живой, энергичной, непредсказуемой и авантюрной. Её ночные побеги, кошелёк, тяжелеющий тайными сокровищами, прогулы в школе — всё это билось в такт моей юности, словно эхо из забытой песни. Сердце сжималось в комок, но вопросы растворялись в её улыбке — хрупкой, как первый лёд на луже.
Роковым стал вечер корпоратива в ресторане-бабочке, прилепившемся к ночному клубу. Шампанское растворило осторожность и подтолкнуло к безумству — выследить дочь.
Я всегда выглядела моложе своих лет, такой уж родилась. Плюс регулярные занятия фитнесом держали меня в тонусе. Так что прикид поярче и пооткровенней, вместе с нанесённым умелой рукой ярким вечерним макияжем — и вот, я уже не мамочка строптивой дочери, а сочная ягодка в саду соблазнов.
Фейс-контроль, покорённый нарядом, облегающим как вторая кожа, и взглядом одинокой искательницы приключений, пропустил без вопросов. Бармен, играя мускулами под рубашкой, протянул коктейль со взбитыми сливками — сладкий, как предвестие греха.
— Эй, киска! Маманя разрешила в тусу? — Голос за спиной вибрировал не только дерзостью, но и неподдельной мужской уверенностью в себе, заставляющей девушек раздвигать ножки.
Обернулась — и замерла. Юный Аполлон с ямочками на щеках, глаза, как два кусочка грозового неба. Двадцать? Вряд ли. Льняные волосы, запах цитрусового парфюма, рубашка, расстёгнутая до линии, где пульс бьётся в такт низменным мыслям. Его джинсы — голубая пытка для глаз, подчёркивающая выпуклость, обещавшую разорвать швы.
— Сам-то из какого детсада сбежал? — палю мемную ухмылку. — «Солнышко» или «Светлячок»?
— Колючая, — рассмеялся он, и в этом смехе звенели колокольчики беспечности. — Училка строгих правил?
— Воспиталка в саду для непослушных мальчиков, — парировала я. — Беги, пока в угол не поставила!
— Бро, она огонь! — Четверо его друзей, юных хищников с мёдом в голосах и сталью во взглядах, окружили меня кольцом из мускулов и аромата тестостерона. Они раздевали меня глазами, тщательно изучая каждый изгиб тела.
— Яркая игрушка! — согласился красавчик. — Потестируем функционал?
Круг из тел сомкнулся, ноги поплыли сами. Разум кричал «беги», но бёдра, больше года не знавшие ладоней кроме своих, предательски прогнулись. Алкоголь и голод по мужской ласке слились в гремучий коктейль.
За столиком, в VIP-зоне, не хватало места. Но сама атмосфера кожаных диванов, пропахших грехом и дорогим виски, подсказала мне решение. Я оседлала колени самого дерзкого — того, кто пообещал игру без правил. Его бёдра оказались твёрдыми, а руки, обвившие мою талию, — властными.
— Не против? — прошептала, и голос задрожал, будто я и вправду робеющая малолетка.
— Только если будешь вилять попкой, — он щёлкнул языком, и волна жара накрыла с головой.
Пары за соседними столиками сливались в поцелуях, музыка пульсировала в такт сердцу, а я, фантом милфы в обличье нимфетки, прикидывалась пойманной в ловушку. Их руки, блуждающие по бёдрам, смешки, перекрывающие стыд, намёки на «случайные» касания груди — всё слилось в ритуал совращения, от которого тончайшие трусики промокли, как салфетка под пролитым мохито.
Пока тот, у которого я сидела на коленях, старательно пристраивал свой стержень меж моих ягодиц, его друг шаловливыми пальцами рисовал спирали на внутренней стороне бедра, а третий парень подносил ко рту ломтик лайма, предлагая слизать сок с его пальцев. Каждое моё отверстие, способное принять член, стало отдельным персонажем драмы, жаждущим своей партии.
Вихрь рук, губ, намёков. Пальцы, запутавшиеся в моих волосах как в паутине. Губы, исследующие шею с научной тщательностью. Коленки, дрожащие не от страха, а от предвкушения вторжения. Их шёпот, сладкий как сироп: «Откройся...», «Позволь...», «Мы научим...», «Не бойся...», «Это не больно...».
— Чиксы обычно не залипают так «hard», — рыжий облизнулся как кот перед митболом, — Но твои глазки... они кричат «go deep».
Последняя приличная мысль мелькнула: использовать их, чтобы найти Алсу. Но чем глубже я тонула в этом омуте, тем яснее понимала — не вынырну, да и не хочу. Мои вздохи при «случайном» касании груди, дрожь в коленях от фразы «Ты же любишь, когда тебя наказывают?» — всё это стало платой за крупицы правды.
…Утром отмоюсь от грехов гелем с лепестками роз, как от стигмы. Но сейчас, пока они спорят, кто первым распакует «новую игрушку», моя попка в такт музыке растирает вздувшуюся ширинку. Я точно знаю: этой ночью мальчики-боги с их набухшими яйцами и крепкими стволами прервут мой личный тренд «Год без секса».
Глава 2
Они поили меня стыдом, налитым в хрустальные бокалы юности. Каждый глоток — поцелуй, украденный у времени, когда я была наивной девчонкой, верящей в принцев. «Малибу» с ананасом обжигал губы, а их взгляды — места, давно не знавшие прикосновений.
— Ты прямо светишься с каждым танцем! — подмигнул один из них, и в ответ я засмеялась звонко-звонко, будто рассыпала жемчуг из горстки на мраморный пол.
— Это всё благодаря вам! — воскликнула я, ощущая, как ток счастья пробегает по всему телу.
Смех вырывался, как птица из клетки — крылатый, надтреснутый, смесь восторга и ужаса. «Они могли бы звать тебя мамой», — шептал внутренний голос, но тело уже подчинялось ритму, который задавали эти мальчишки. Юбочка, слишком короткая для моего возраста, вздымалась при повороте, обнажая то, что следовало бы скрывать.
Стыд цвёл алыми маками на щеках, но меж ног распускался тропический цветок, липкий от нектара. Они шутили о девочке, вырвавшейся из-под маминого контроля, не понимая, что не они меня соблазняют, а я позволяю им себя развращать.
Их каждый бесстыжий намёк на укрытые под джинсовой тканью члены («Какой десерт прячется за молнией?», «Сколько сантиметров до рая?», «Чем мамочка балует всех, кроме папочки?») заставлял кожу покрываться мурашками и взрывался внизу живота влажным фейерверком. Я воочию представляла, как их соль смешивается с моей помадой, пока губы сами собой округлялись в немое «О» ожидания.
— Не боишься, что твои трусики промокнут до нитки? — Оседланный мной красавчик впился губами в шею, а его ладонь прижала мою кисть к паху. Под тканью пульсировал монстр, готовый разорвать клетку.
Воображение рисовало кожу, натянутую как пергамент над венами, каплю солёной росы на головке…
Их пальцы, игравшие с моими волосами, смех, перебивающий вопросы, комплименты, звучащие как молитвы — всё это затягивало в воронку, где время теряло смысл.
