«Ещё один почти идеальный грозовой шторм», — пробормотал я себе под нос.
Я был один в своей гостиной на третьем этаже, наблюдая за дождём и молниями через стеклянную стену. Гром заставлял стёкла дрожать.
Единственное, что могло сделать эту бурю ещё лучше, — если бы моя любимая дочь всё ещё гостила у меня. Она была здесь всего шесть недель назад и занималась со мной любовью в моём кресле для наблюдения за штормом — точно так же, как и 18 лет назад. Я не был уверен, действительно ли она всё ещё боится гроз, но это не имело значения для нашего общего удовольствия.
Однако это был ещё один разовый опыт, ведь до её отлёта домой больше не было штормов.
Я поймал себя на том, что глажу свой твёрдый член, вспоминая, как сильно моей дочери нравилось заниматься любовью у окна во время грозы.
— Я боюсь грозы, дедушка.
Я вздрогнул. В своих грёзах я забыл, что моя 18-летняя внучка приехала пожить со мной на время своей практики. Я поспешно попытался запихнуть свою твердыню обратно в штаны, но она всё ещё выпирала из ширинки, когда внучка появилась наверху лестницы, одетая только в прозрачную ночнушку — настолько тонкую, что при следующей вспышке молнии я разглядел её твёрдые красновато-коричневые соски. Взгляд вниз открыл, что её лобковые волосы аккуратно подстрижены в форме стрелки, указывающей прямо на клитор. Возможно, моя малышка была не такой невинной, как я представлял.