Три дня мы с моими товарищами по несчастью провели в заточении. Мы знали, что нам предстоит какая-то охота, где мы, скорее всего, будем в роли дичи и очень беспокоились по этому поводу. Не перестреляют ли там нас? Впрочем, если финал охоты предполагался не кровавый, то всё равно, явно, малоприятный для нас. Но бежать из нашего нынешнего узилища возможностей не было, и мы лелеяли надежду сбежать именно во время этого действа.
Пятница начинается точно так же, как и остальные дни. Но через пару часов после обеда в комнату вдруг вошла госпожа Кристина в сопровождении медсестры и четырёх охранниц. Две охранницы, которые охраняли нас в этот момент встали и присоединились к ним.
- Встать, - коротко приказала госпожа Кристина. – Отошли в угол, - она указала на угол, где находился унитаз и раковина.
Мы поднялись и послушно сгрудились в углу. Одна из охранниц открыла дверцу в стене, вытащила оттуда пожарный шланг, протянула к решётке и навела на нас. Её напарница открыла вентиль и в нас ударила достаточно сильная и холодная струя воды. Непроизвольно мы начали закрываться руками и плотнее сгрудились в углу. Струя ударила мне в лицо. Я закрыл его рукой, и струя тут же ударила мне в пах. Согнувшись, я закрыл руками пах и повернулся спиной к поливавшим нас охранницам и тут же получил струю в задницу, которая медленно поднялась по моей спине, ударила в затылок, а потом переключилась на моего соседа. По смешкам из-за решётки я понял, что охранницы немало развлекаются, поливая нас таким образом.
Это длилось минут пять. Внезапно струя ослабла и полностью иссякла. Мы стояли, зажавшись в углу, мокрые с ног до головы. С нас струями стекала вода.
- Построиться, руки за спину, ноги на ширине плеч, - приказала госпожа Кристина. Командовала она не хуже армейского старшины.
Мы построились посередине нашей камеры, убрав руки за спину и расставив ноги. Было унизительно стоять так, голым и мокрым, перед целой компанией одетых женщин, командующих нами.
Звякнула открывающаяся дверь. Госпожа Кристина прошла за решетку, её сопровождала медсестра и две охранницы. Ещё две охранницы встали у открытой двери, а две оставшиеся перекрыли выход из комнаты. Все они держали на изготовку электрошокеры и дубинки.
Госпожа Кристина подошла к Ходоку, стоявшему на правом краю нашего строя, бегло осмотрела его, приказала повернуться к ней спиной, удовлетворённо кивнула и перешла в Брысу. Осмотрев его, приказала:
- Побриться.
Медсестра вынула из кармана бритву и небольшой баллончик с пеной и вручила ему:
- Иди к раковине, побрейся.
Брыс послушно двинулся к раковине.
- Так, а что у нас здесь? – госпожа Кристина подошла ко мне, осматривая меня с ног до головы. Под её взглядом я смутился и опустил глаза. Госпожа Кристина провела пальцем по моему подбородку. – Ему бы тоже побриться, Ань. И ещё это средство примени, В7, кажется? - Дождавшись, когда медсестра кивнёт, она приказала мне: - Кругом, - когда я подчинился, она бесцеремонно ощупала мне задницу, - хорошо работает это средство, Ань. Добавь ему ещё. В остальном всё в порядке.
- Конечно, - ответила медсестра. – Можно я возьму его в кабинет?
- Да, давай, - кивнула госпожа Кристина.
- Пошли, Котик, - поманила меня медсестра.
Она провела меня в уже знакомую мне «каптёрку кладовщика». Две охранницы последовали за нами и встали у дверей. Медсестра открыла шкафчик, достала оттуда пенку для бритья и бритву и подала мне.
- Побрейся, - указала она на раковину.
Я подчинился, а когда закончил, увидел, что она ждёт меня с тюбиком в руке и подумал, что она снова будет растирать мне ягодицы. Но, вопреки моим ожиданиям, она принялась втирать мне средство из тюбика в кожу лица.
Когда она закончила, я спросил с бьющимся сердцем:
- Простите, госпожа, что это за средство?
Я не сомневался, что от госпожи Ирины или Кристины за такой вопрос немедленно получил бы звонкую оплеуху, но почему-то мне казалось, что эта медсестра симпатизирует мне. И не прогадал.
- Это средство, разработанное в лаборатории под руководством наших сестёр, - пояснила она, убирая тюбик и доставая другой. – Оно достаточно сильное и препятствует росту волос и делает кожу мягче. Думаю, раньше, чем через месяц тебе и думать о бритве не потребуется. А теперь поворачивайся задом, смажу тебе ягодицы, чтобы они побыстрее зажили.
Её разговорчивость приободрила меня. Я повернулся к ней спиной, уже привычно нагнулся.
- Простите, госпожа, - проговорил я, - когда она смазывала мне ягодицы. – Но я слышал от госпожи Кристины, что нам завтра предстоит участвовать в какой-то охоте. Нас там не…, - я осёкся.
- Нет, - мне показалось, что она усмехнулась за моей спиной. – Не бойся, Котик. Убийства, кровь, приносят удовольствие вашей, мужской братии. Женские развлечения изящнее. И там каждый из вас получит то, что заслужил. Возможно, вам, мужчинам, это покажется унизительным. Но это ваша плата за века унижения женщин. Может будет немного боли. Но ведь сколько из вас позволяли себе избивать женщин до полусмерти и даже до смерти, когда имели безраздельную власть? Так что всё будет справедливо.
- Но я-то никого не унижал и не избивал, - заметил я и тут же её рука так надавила на мои ягодицы, что я ойкнул от неприятных ощущений.
- Мера твоего невежества равна тому, насколько ты считаешь несправедливым то, что с тобой происходит, - явно процитировала она кого-то и убрала тюбик. – Всё, возвращайся в камеру, Котик, - она неожиданно понизила голос. – Если тебе повезёт, может ты даже вырвешься на свободу, как мечтаешь. Только не ломись на пролом. Эта мужская тактика – самая проигрышная. Прояви ум и терпение.
Я, совершенно ошарашенный, повернулся к ней.
- А вы не боитесь, что я на свободе я…, - тихо начал я.
- Сдашь нас полиции? – закончила она фразу и отрицательно покачала головой. – Нет, не боимся. Ты даже не представляешь себе мощь нашей организации. Так что, если тебе завтра улыбнётся удача, лучше не отсвечивай и помалкивай. Тогда, может быть, не вернёшься сюда на новый цикл, - она отвернулась и махнула охраннице. – Отведи его.
Когда меня толкнули за решётку, госпожа Кристина с новыми охранницами уже ушла. Я сразу направился к моим сокамерникам и рассказал об услышанном. Все воспряли духом. Теперь мы ждали завтрашнего дня скорее с надеждой. Вскоре нам принесли ужин, а потом выключили свет, и мы легли спать. С нами, как обычно, остались две охранницы.
Утро началось тоже как обычно. Нас разбудили ударами дубинки о решётку. Мы умылись и позавтракали. Но, где-то через час в комнату вошла медсестра в сопровождении четырёх охранниц. Теперь она была не в белом халате, а в армейской полевой пятнистой форме.
- Подъём, - приказала она. – Построиться. Руки за спину.
Мы встали и построились, как и вчера, смущаясь своей наготы перед множеством одетых женщин. Две охранницы прошли внутрь нашей камеры. Одна из них обошла нас сзади и сковала наши руки за спиной наручниками.
- Пошли, - скомандовала медсестра.
Под конвоем шести охранниц, державших наготове электрошокеры и дубинки, нас вывели сначала в коридор, а потом и в уже знакомый мне ангар. Там стоял фургон с надписью «Мясо» на борту. Сейчас у него были открыты дверцы, а в кузов вёл трап по которому нас и загнали внутрь.
Внутри фургон оказался оформлен как классическая тюремная машина для перевозки заключённых: лавки вдоль стен, маленькие зарешеченные окна под потолком, решётка, отделяющая пространство для заключённых от небольшого пространства для охранников.
Мы расселись на лавках. Решётку за нами закрыли. Две охранницы сели за ней. Дверцы фургона захлопнулись. Вскоре мы услышали, что мотор завёлся и почувствовали, что машина тронулась с места. Мы переглянулись. Ну что же, началось!
Ехали около часа. Последние минут двадцать явно по разбитой грунтовой дороге. Наконец машина остановилась. Дверцы фургона распахнулись. На улице стояла медсестра и две охранницы. Дверь в решетке тоже отворилась.
- Выходите, - скомандовала медсестра.
Трапа теперь не было, так что из грузовика мы спрыгивали прямо на грунтовую дорогу. С одной стороны речка. Не слишком широкая, но лезть в воду в середине мая не очень хотелось. С другой стороны, метрах в ста начинался лес. Мы, все как один, с надеждой посмотрели на него.
Одна из охранниц по очереди сняла с нас наручники. Мы тут же принялись растирать запястья. Прикрываться после всего, что было за последние дни, было явно бессмысленно.
- Вы хотели сбежать, - обратилась к нам медсестра. – Только не надо изображать, что нет. Мы всё слышали. Мы ведь вам давно говорили, что мы, женщины, умнее вас. Не наказали мы вас тогда только потому, что нас устраивает это ваше намерение. Пожалуйста, бегите, - она показала на лес. – Вы свободны. Но если уж к нашим снова попадёте, будете снова в рабстве. Шанс мы вам дали.
Мы растерянно переглянулись. Не провокация ли? Но тут медсестра заорала:
- Марш!
- Ходу, пацаны! – выкрикнул Ходок, и мы со всех ног рванули к лесу.
За нашими спинами раздался смех и улюлюкание девиц. Я со стыдом представил себе, как это выглядит: трое голых мужиков со всех ног бегут наутёк от пять одетых в военизированную одежду девиц.
Молодая трава, ветки и старые иголки неприятно кололи босые ступни. Когда мы оказались на кромке леса, сзади раздался хлопок. Я обернулся и увидел, что медсестра выпустила в воздух зеленую ракету. Охота началась.
Мы вбежали в лес и пробежали метров пятьдесят. И тут я остановился и привалился к дереву.
- Стойте!
