Я ненавижу, как она смеётся. Как трогает себя, поправляя волосы. Как смотрит сквозь людей. Я ненавижу её вежливую, такую всю приличную… красивую.
Я помню, в прошлый раз я толкнула её случайно, не удержала злость. И мои пальцы оказались там, между её ног. Рука нашла её лобок. Ах, как она трепетала, с-сучка. Бесстыжая рыжая с-сучка. Она дёргалась, но стояла и молчала. И я почувствовала: она промокла. От прикосновения, моего прикосновения.
Это было давно. Но я думаю об этом каждый раз, когда вижу её в коридоре офиса.
Сегодня — мой день. Она стоит рядом… возбуждающе близко… и не видит, и не чувствует меня. Она такая беспечная. И я снова трогаю её.
Моя рука, между её ног. Осторожно, по тонкой ткани, во-от та-ак, нашариваю складочки, щёлочку. Она замирает. И я чувствую, как её мышцы дрожат, как тело предаёт её. Она не отталкивает. Она моя.
— Ты? — шепчет, резко обернувшись. Голос дрожит. Глаза блестят. Уже почти плачет. Она что, думала меня испугать? Малышка…
Я не улыбаюсь. Я злая. Горькая. Я копила эту ярость годами.
— Ты даже не представляешь, как ты бесишь, — шепчу ей в лицо. — Ты вся такая… хорошая. Тебя хочется испортить.
Я запускаю руку под ей прямо туда. Без пауз. Без нежности. Моя мягкая, жадная ладонь наткнулась на влажное. Эта шлюшка опять без трусов! С-сучка!!! Её кожа горячая, гладкая, мокрая. Моя ладонь касается клитора, и она замирает. Она вся — как оголённый провод.
Даже больше… Она — кукла на моей руке, просунутой прямо в её горячее естество.
Пальцами которой я управляю её эмоциями. Ах, с-сучка, трётся о мою руку, пытается подобрать ритм… шлюха-а, настоящая шлюха. Она только притворяется хорошей девочкой. Ничего-о, я тебя воспитаю, мразь.
— Уже течёшь, — шепчу я. — Ты просто маленькая шлюшка, да?
Она не отвечает. Она держится, но я вижу: она трескается изнутри. Я ввожу палец. Медленно. Потом второй. Она обхватывает меня изнутри — плотная, тёплая, сочная. Сжалась. Но не выталкивает. Она принимает. Подчиняется. И это делает меня сильной.
— Ты кончишь здесь, — говорю я. — В полном вагоне. У всех на глазах. Тебе будет очень стыдно. О-очень!!!
Вагон ехал, люди дышали, толпа качалась, а сучку — трахали!!! Прямо в метро, в час пик, рядом, рукой, согнутой в локте.
Я вижу, как она пытается овладеть собой… глупа-ая, у тебя внутри мои пальцы. Прижмись, потрись, ведь это так приятно — быть шлюхой, моей шлюхой.
Всё… она поплыла, сдалась, распрощалась с остатками разума. Стонет как последняя сучка.
— Кончай, мразь. Конча-ай, — наслаждаюсь её слабостью.
Я мысленно смеюсь… При-лич-ная… Мои пальцы, как хотят, растягивают твоё приличие и делают вход шире… вот та-ак… ты всё ещё станешь изображать из себя порядочную девушку? С-сучка. Дрянь. Мразь. Животное…
Облизывает губы… опять стонет… подружка, ты ещё не знаешь, что этими губками и язычком вылижешь меня как миленькая. Как моя послушная шлюшка. А я сделаю тебя такой. Обещаю.
Один… два… три пальца широко-о туда, и плавно-о назад. В-верх, в-вот. Уверенно, точно, нежно.
Моя ж ты прелесть, только не потеряй сознание, не упади. Шепчу ей, прижавшись:
— Ты моя шлюха! Поняла?
Вижу по глазам — согласна. Бесстыжая моя, девочка, сейчас я тебя выебу! Я начинаю тереть её клитор. Я знаю, как, я знаю, куда надавить, её тело подсказывает мне. Веду пальцем по кругу, по диагонали, по возбуждённым нервам. Дёргается, подпрыгивает, молчит, но просит — мокрое, униженное, послушное, любимое моё тело…
Я чувствую, как она приближается к краю. Я чувствую, как она сжимается, замирает — и отпускает. Её тело обмякает, слабое и сломанное, моё…
Она кончает на моих пальцах. Тихо, почти беззвучно. Только короткий всхлип — и всё. Я держу её и не даю упасть. Я чувствую её влагу на своей коже. Это — власть.
— Моя станция. Пошли, помоешься, — приказываю я. Спокойно, уверенно.
— Ты… ты хочешь снова? — шепчет она, не смея поднять глаза.
Я смотрю на неё. На губы, на шею, на ту самую дрожь в подбородке:
— Ты такая сладкая. Конечно, хочу! И… прости меня, малышка…
Обнимаю, прижимаюсь к своей стройной и послушной шлюшке:
— Хотела тебя опозорить, — изображаю сожаление и раскаяние на лице, — Больше не хочу.
Да и зачем, думаю, разве что, если провинится. Прячу хищные глаза «серого волка» и говорю своей «красной шапочке»:
— Выходим. Я позабочусь о тебе.
Она идёт сзади, тихая, послушная. Такая вкусная, сладкая, и я… её «съем».
